Приводим сведения об этом угоднике Божием из книги протоиерея Николая Миловского «Неканонизованные святые гор. Шуи (Владимирской губернии). Опыт агиографического исследования».
В Православной Российской Церкви есть целый сонм святых так называемых неканонизованных, т.е. непрославленных, «нечтимых ныне или издревле церковно», хотя и занесенных в рукописные святцы, синаксари и другие древние акты[1]. Сии святые, по словам одной старинной рукописи, «в чудесех преславно не просияша, но малым некиим от жития их или от чудодействия признашася; обаче же и тии Богу угодиша и Тому единому усердно от души работаша и венцы почести от Него против трудов своих (за труды свои) восприяша: мощи же их не свидетельствованы, и овых известно где почивают, овых же неизвестны»[2].
Протоиерей Николай Миловский
К числу таких святых принадлежат и упоминаемые в древних рукописях «града Шуи святыя»: Иоаким, инок Николо-Шартомский, священноиерей Григорий, Димитрий, Артемий и Евфросиния Китовские. Все они именно не просияли великими и многочисленными чудесами, но по своей высоко благочестивой жизни, ознаменованной некоторыми чудодействиями, признаны современниками за «святых», – угодивших Богу и во блаженном успении получивших от Него за труды подвижничества венцы славы. Так, инок Иоаким, занимавшийся иконописанием, обращал на себя благоговейное внимание современников уже тем, что от написанных им икон происходили дивные знамения и чудеса; кроме того, он был замечательный прозорливец и строгий затворник, сподобившийся видения Самой Царицы Небесной. Вот почему он, хотя ему и никогда не было церковного празднования, в синаксаре, торжественно читаемом в одной из церквей гор. Суздаля, именуется святым[3], а в некоторых печатных исследованиях – преподобным[4]. Что же касается священноиерея Григория, Димитрия, Артемия и Евфросинии, то, конечно, богоугодная же и ознаменованная теми или другими явлениями чудодейственной силы Божией жизнь их была причиной того, что они, по кончине, чествовались некогда даже церковно на месте их подвигов, как это с несомненностью открывается из наименования сих подвижников святыми, а мощей их – чудотворными, в официальной переписке самих «духовных властей» древней Суздальской епархии и из упоминания имен тех же подвижников в Иконописном Подлиннике, куда занесены все святые, изображавшиеся или предназначенные к изображению на иконах.
Мы взяли на себя труд собрать воедино, исследовать и представить в систематическом изложении то, что рассеяно мелкими крупицами по разным рукописям и уцелело в народной памяти о неканонизованных Шуйских святых. К такому именно труду мы приступили, желая, с одной стороны, хотя сколько-нибудь исполнить данный нам известным археологом, покойным наместником Троице-Сергиевой Лавры, архимандритом Леонидом, завет – заниматься по мере сил и возможности, исследованием о тех или других, особенно же о наименее известных, святых родного для нас Владимирского края, а с другой – восполнить пробел в помещенных на страницах «Владимирских епархиальных ведомостей» за 1884 год статьях Н.С. Стромилова о разных неканонизованных святых Владимирской епархии, где почему-то ни слова не сказано о Шуйских подвижниках.
Не смеем думать, чтобы труд наш был вполне свободен от недостатков и промахов. Заранее просим извинения в них у читателей словами одного из древних наших книгописцев: «аще приключися зде некое прегрешение, милостиви будите, братие, а незазориви ума нашего немощи и недоумию, сами же сподобшеся от Богатодавца бо́льших дарований духовных, исправляйте» («Паломник» игумена Даниила)[5].
Преподобный Иоаким, инок и затворник Николо-Шартомской обители.
Время и место рождения и мирское имя преп. Иоакима неизвестны. В рукописных святцах XVII века «затворник Иаким, иже у Николы в Шартомском монастыре бысть»[6], упоминается вторым в числе шести отличавшихся святостью жизни учеников преподобного Иринарха, Ростовского чудотворца, знаменитого подвижника благочестия и видного общественного деятеля в смутное время, благословившего князя Дмитрия Пожарского на очищение Москвы от поляков[7]. Как о самом Иринархе, так и о шести святых учениках его, а в том числе и об Иоакиме Шартомском, в означенных святцах замечено вообще: «сии вси един образ (жития) имуще, железа тяжкая на себе ношаху и к стене чепьми (цепями) прикованы бяху, пищею сухою питахуся, рыбы же и масла, ни скорому и мягких яств не прикасахуся; и житие их Богу единому ведомо; людие мнози к ним прихождаху, и житие их ублажаху, и пользу от них, сказывают, велию приимаху»[8].
Сколько времени прожил затворник Иоаким на месте подвигов своего великого наставника, преподобный Иринарха, – в Борисоглебском монастыре, что на Устье (в 15 верстах от Ростова), и прямо ли оттуда перешел он в монастырь Николо-Шартомский, – неизвестно. Нужно думать, что в Шартомском монастыре подвижник поселился уже после 1619 года, потому что в этом году, по современному свидетельству Шуйских священников и граждан, поляки, литовцы, черкесы и русские мятежники, означенный монастырь весь разорили и братию в нем перебили[9]. Вероятно, разоренная и опустошенная обитель святителя Николая, находившаяся среди мрачных, густых лесов в окрестности незначительного тогда городка Шуи, и привлекла к себе именно своей пустынностью и «малолюдностью» искавшего уединения подвижника Иоакима из многобратного Борисоглебского монастыря, недалекого от знаменитого тогда Ростова Великого. Несомненно, во всяком случае, то, что в 1622 году преподобный Иоаким жил уже в Николо-Шартомском монастыре, где он пребывал в строгом затворе, в молитвенных и других благочестивых подвигах[10].
Обладая иконописным талантом, он, во время отдыха от трудов подвижничества, чтобы не быть в праздности, занимался писанием икон, которые затем отдавал безвозмездно разным бедным церквам и обителям[11].
За добродетельную жизнь Иоакима вообще и за безвозмездную, даровую раздачу им по церквам и обителям своих икон, Господь сообщал его иконам благодатную силу чудотворений. Так, преподобный Иоаким написал и пожертвовал в город Шую образ Пресвятой Богородицы, от которого все больные, приходившие к нему с верой, получали исцеления, о чем могли свидетельствовать, как очевидцы, все шуйские жители, разных возрастов и состояний[12]. Им же, «старцем Иоакимом», написана Казанская икона Божией Матери, находящаяся в соборном храме города Вязников, от которой проистекло множество чудес[13].
Но не тем только прославил Господь подвижника Своего Иоакима, что даровал его иконам благодать источать исцеления: Он самому Иоакиму ниспослал силу молитвами побеждать невидимых врагов и сподобил его дара прозорливости. Случалось, что исконный враг рода человеческого, столь многих погубивший своими ухищрениями и кознями, искушал затворника, стараясь возбудить в нем чувство гордого услаждения собой, своими благочестивыми подвигами, искусством иконописания и тем, что от икон его проистекают чудеса; но преподобный Иоаким, сподобившийся получить от Бога дар прозорливости, ясно видел диавольские прельщения и оставался чист от греха гордыни. Был, например, такой случай. Священник села Воскресенского-Прозоровских Ковровского уезда, именем Иоанн, услышав, что в одной из церквей города Шуи имеется образ Пресвятой Богородицы, от которого происходят многие чудеса и исцеления, и что народ, во множестве стекающийся на поклонение образу, доставляет большой доход членам причта той церкви, стал сильно завидовать их материальному благосостоянию. Узнав же, что сию икону написал и пожертвовал в Шую инок Николо-Шартомской обители Иоаким, завистливый иерей задумал выпросить у подвижника и для своей церкви какой-либо образ Пресвятой Богородицы, – в той уверенности, что написанный рукой угодника Божий образ окажется чудотворным, и что к нему станет собираться, как и в Шуе, народ, заказывать молебны и тем доставлять местному причту доходы. И вот иерей Иоанн пришел в Шартомскую обитель к затворнику Иоакиму и начал просить его, чтобы святой отец, немало раздавший безвозмездно по церквам и монастырям своих икон, также безвозмездно написал и в его церковь образ Божией Матери. При этом иерей объяснил, что его прихожане, как и он сам, люди крайне бедные, и не могут заказать себе образ за деньги; а в заключение захотел как бы польстить смиренному старцу, заметив ему, что он – человек святой и, следовательно, написание им иконы в бедную сельскую церковь будет особенно угодно Богу и Пречистой Его Матери. Выслушав такую просьбу, прозорливый затворник ясно увидел, что она есть собственно искушение диавольское и вызвана не радением иерея о благолепии дома Божия, а его корыстолюбием, и потому не захотел исполнить ее. Не желая, однако ж, смущать иерея объяснением истинной причины своего отказа, преподобный начал отговариваться потерей прежней способности хорошо писать иконы и своей греховностью, при которой иконописный труд его не может быть угодным Богу[14]. Но когда иерей Иоанн еще усердней стал просить преподобного Иоакима о написании иконы, затворник, видя его настойчивость, обратился к нему уже с горьким словом обличения: «о, иерей, зачем ты прельщаешься сребролюбием? Сам знаешь, что оно есть идолослужение и диавольское дело, – и, тем не менее, от моего труда ожидаешь себе наживы богатства. Ищите прежде царствия Божия и правды его, – говорится в Евангелии; а ты, напротив, ищешь богатства тленного и скоропреходящего. К чему оно тебе? Какая польза человеку, – говорит святое Евангелие, – аще приобрящет мир весь и отщетит душу свою, т.е. лишится царствия Божия и лицезрения Пресвятой Троицы? И много назидательного сказал иерею подвижник. После же всего, как бы в утешение, заметил ему: «прости меня, отче, и не скорби о том, что не хочу исполнить твою просьбу, ибо вскоре Господь явит тебе великое сокровище, ныне сокрытое близ твоего местожительства; молись Господу, и сие сокровище Он подаст тебе». Получив такое известие, обрадованный иерей пошел в обратный путь, с надеждой на исполнение пророчества затворника и с молитвой к Богу об открытии сокровища. Вскоре затем, согласно предсказанию подвижника, иерей Иоанн, действительно, обрел великое сокровище в своей Воскресенской веси, – только не такое, какое ожидал он, – не серебро или золото, а нетленные, преисполненные благоухания, мощи святого и блаженного Киприана, Христа ради юродивого, от которых тогда же полились обильные исцеления. С того времени иерей перестал ожидать себе открытия богатства, ибо оно в значительной степени потекло к нему от народа, начавшего во множестве приходить на поклонение мощам блаженного Киприана[15].
Через несколько времени после всех описанных обстоятельств преподобный Иоаким в Шартомском монастыре сподобился видения Царицы Небесной. Явившись подвижнику, Она повелела ему написать список с явленной и чудотворной иконы Ее Казанской и затем послать его в Суздаль, для поставления в церкви Воскресения Христова, на защиту и охранение того города от врагов видимых и невидимых. Преподобный с радостью потщился исполнить повеление Божией Матери. Написав Ее образ, он послал его в Суздаль. Духовенство Воскресенской церкви и множество граждан Суздальских встретили икону с молебным пением. День сретения ее – 23 ноября – и доселе торжественно празднуется в Суздале. Вскоре икона прославилась чудесами. Слух о них дошел до святейшего Филарета, патриарха Всероссийского. По его повелению, Суздальский архиепископ Арсений производил, путем особого следствия, проверку их, и они официально признаны действительными. Но и после того от иконы происходили чудеса. Так, от нее получил исцеление некоторый человек, болевший подагрой. В благодарность за исцеление он еженедельно в пятницу (должно быть, в день исцеления) заказывал молебен пред Казанской иконой Божией Матери[16].
Послав икону в Суздаль, инок Иоаким через несколько времени сам последовал за ней туда же[17]. Здесь, при Воскресенской церкви, он устроил себе малую келью и начал проводить в ней, по-прежнему, строго подвижническую жизнь[18].
К этому, вероятно, времени относится то событие из жизни преподобного Иоакима, которое упоминается в «Выписках из святцев XVII века»: «сей, – сказано там об Иоакиме, – сослан бысть в Соловецкий монастырь Суздальским архиепископом Иосифом Киевлянином»[19]. Хотя здесь и не объяснено, за что именно сослан был старец Иоаким архиепископом Иосифом, но о действительной причине ссылки его со всей вероятностью можно судить по другим древним актам. Архиепископ Иосиф Киевлянин (Арцибеевич, или Курцевич, родом из Юго-Западной России) отличался безнравственным поведением и служил позором для всей Российской иерархии[20]. Вероятно, преподобный Иоаким обличал недостойного архиерея в зазорной жизни и за эти-то обличения был отправлен им в ссылку. Во всяком случае знаменательно то, что в святцах XVII века изо всей жизни подвижника Иоакима отмечено только именно это событие – заточение его в Соловки: очевидно, здесь-то, в обстоятельствах ссылки, главнейшим образом проявил он величие духа, ревность о благочестии, терпение и другие высочайшие нравственные качества исповедника, ставившие его в ряд великих подвижников св. веры Христовой. Но как дивны судьбы Божественного Промысла! Архиепископ Иосиф Киевлянин, лишенный, – «за все его нехристианское житие и ругательное христианом всякое воровство, что писати и слышати православным христианом и страшно и плачевно», – архиерейского сана, сам попал в тот же, Соловецкий, монастырь, куда он сослал некогда преподобного Иоакима…[21] Богоугодный заточник, вероятно, немедленно после того, как состоялось судопроизводство над Иосифом (в марте и сентябре 1634 года), получил свободу и возвратился в Суздальскую область.
В каком году скончался подвижник, неизвестно. Архимандрит Леонид в своем сочинении «Святая Русь» говорит, что затворник Иоаким погребен в Николо-Шартомском монастыре[22]. Очевидно, автор основывался здесь на выражении святцев XVII века: «затворник Иоаким… у Николы в Шартомском монастыре бысть», – ибо слово «бысть» в этих святцах вообще означает не только временное пребывание кого-либо в известном месте при жизни, но и упокоение в нем по смерти; в таком именно смысле слово «бысть» употреблено здесь о некоторых других учениках преподобного Иринарха, например Пимена и Галактиона, которые, действительно, и погребены на местах их подвижнической жизни[23]. Но о месте погребения Иоакима существует другое, и при том несомненно определенное и верное, известие: в Сказании ключаря Анании Федорова говорится, что инок Иоаким Николо-Шартомский, написавший Казанскую икону Божией Матери в Суздальскую Воскресенскую церковь, «скончася и положен бысть близ той церкви, на месте весьма незнаменитом»[24]. Спустя много лет, именно в 1728 году, при копании рва под фундамент для западной стены новой теплой церкви, строившейся в честь написанной преподобным Иоакимом чудотворной Казанской иконы Божией Матери, найден был, глубоко в земле, гроб сего великого подвижника целым и неповрежденным. Когда донесли об этом тогдашнему Суздальскому епископу Иоакиму, преосвященный, сам бывший Суздальским уроженцем и знавший, по преданию от предков, чей это гроб, повелел отнюдь не трогать его, но обложить каменными плитами и оставить на прежнем месте[25].
Преподобный Иоаким в рукописных святцах XVII века отнесен к числу таких неканонизованных святых, которые «свидетельство имут от святых писаний и ведоми быша и почитаемы от человек и благодать от Бога, праведнаго ради своего жития, восприяша», но которых «дни в месяцех не описаны быша», т.е. дни памяти которых остались в неизвестности[26].
В агиографических исследованиях преподобный Иоаким считается святым города Шуи, очевидно, по преимущественному духовному родству сего подвижника с Николо-Шартомским монастырем, находящимся в области этого города[27].
После изложения жития Иоакима остается рассмотреть вопрос, какую же именно икону Божией Матери и для какой церкви города Шуи написал преп. отец? Протоиерей Дебольский в своем сочинении «Дни Богослужения Правосл. Церкви» разумеет здесь Шуйскую-Смоленскую икону Пресв. Богородицы, находящуюся в Воскресенском соборе г. Шуи (Дни Богосл. 1882 г., т. I, стр. 227-229). Но это неверно. Шуйская-Смоленская икона, как положительно известно, написана в 1654-м году, след., спустя лет тридцать после жизни подвижника Иоакима в Шартомском монастыре, и именно – шуйским жителем Герасимом Тихоновым, который впоследствии принял монашество и умер схимником (Опис. Шуйск. Воскресенск. собора, Гундобина, М. 1862 г., стр. 46–50). Нужно полагать, что преп. Иоаким написал и пожертвовал в г. Шую не какую-либо другую, а именно Кипрскую икону Божией Матери, находящуюся в Шуйской Спасской церкви. За это говорит, во-первых, поразительное сходство пошиба сей иконы с пошибом икон, несомненно писанных шартомским затворником, хотя в Суздальской, как написанной по повелению свыше, заметна бо́льшая тщательность отделки (из нашей рукописи «Моя поездка в Суздаль в 1891-м году»); а, во-вторых, и главным образом, – то обстоятельство, что ни об одной Богородичной иконе, находящейся в Шуе и более древней, чем Шуйско-Смоленская, не сохранилось предания, как о чудотворной, кроме Кипрской иконы Пресв. Богородицы: предание именно говорит, что от сего образа происходили некогда дивные знамения и чудеса. Можно даже догадываться, почему Иоаким написал Богородичную икону именно в Спасскую церковь. Из жития подвижника видно, что он написанные им иконы «в неимущии церкви туне отдаваше» (Истор. собр. о Суздале Ан. Федорова, стр. 190), а Спасская церковь в те времена была в Шуе самой бедной, самой «неимущею» (см. наше Описание этой Спасской церкви во Вл. Губ. Вед. 1888 г., №№ 32 и 33), и при том она была тогда только что построена и, след., особенно нуждалась в иконах (Там же). Кроме того, Спасская церковь воздвигнута была над костями жителей и защитников Шуи, убитых в 1619-м году при нападении на город поляков, черкес и русских мятежников (Там же, № 32, стр. 2, примеч. 6), так что одно уже патриотическое чувство ученика Иринархова могло побудить его к написанию и пожертвованию в эту церковь иконы.
Источник:
Миловский Н. М. свящ. Неканонизованные святые гор. Шуи (Владимирской губернии). Опыт агиографического исследования. М., 1893.
[1] Архим. Сергия, Полный Месяцеслов Востока. М. 1875 г., т. I, стр. 311 и 313.
[2] «Книга обдержащая в себе собрание всех Российских святых». Рукоп. XVIII в., принадл. библиот. Московской Дух. Академии, без №, л. 1-й на обор. Сравни предисл. к Источникам Русской Агиографии, Барсукова, СПБ. 1882 г., стр. X-XI.
[3] Напр.: «многая словеса поучительная возглагола к нему (некоему иерею) святый» (т.е. Иоаким). См. сказание об Иоакиме во Временнике Импер. Общ. Истории и Древностей Российских, кн. 22, 1855 г., стр. 194.
[4] Протоиер. Дебольского, Дни Богослужения Православной Церкви, изд. 7-е, 1882 года, том 1-й, стр. 229-я.
[5] У нас имелись под руками следующие рукописные материалы и печатные источники и пособия:
1) Выписки из святцев XVII в., подлинный труд знаменитого келаря Троице-Сергиевой Лавры Симона Азарьина. Рукопись библ. Московской Дух. Академии, № 201 (л. 335 и 335 на обор.).
2) Книга глаголемая Описание о Российских святых, по спискам – древнейшему, XVII-го в. (рукоп. библ. Моск. Дух. Акад. № 209) и позднейшим (рукоп. XVIII-го в., библ. Моск. Архива Министерства Иностр. Дел, № 625/1136, и XIX в., того же Архива, № 537/1019, и моей библиотеки, № 3).
3) Книга об держащая в себе собрание всех Российских святых. Рукоп. XVIII в., библ. Моск. Дух. Акад., без №.
4) Собрание древних актов моей библиотеки.
5) Полный Месяцеслов Востока. Сочинение на степень доктора богословия, архимандрита (ныне высокопреосвященнейшего архиепископа Владимирского и Суздальского) Сергия, т. I и II, М. 1875 г.
6) Источники Русской Агиографии, Н. Барсукова. СПБ. 1882 г.
7) Историческое собрание (сказание) о граде Суждале, ключаря Анании Федорова. Временник Импер. Общества Истории и Древностей Российских, кн. 22. Москва, 1855 г. и отдельно.
8) Вестник Общества древнерусского искусства при Московском Публичном Музее, издаваемый под редакциею Г.Д. Филимонова, 1874 г., вв. 1-3.
9) Архим. Леонид. Святая Русь, или сведения о всех святых и подвижниках благочестия на Руси до XVIII в., обще и местно чтимых. Справочная книжка по Русской агиографии. Издание графа Шереметева, СПБ. 1891 г.
10) Граф М.В. Толстой. Книга глаголемая Описание о Российских святых, изданная с дополнением биографических сведений о них. М. 1887 г.
[6] Николаевский Шартомский монастырь находится в 10 верстах от г. Шуи, к северу. Покойный наместник Троице-Сергиевой Лавры, архим. Леонид, в своем труде «Святая Русь» (СПБ. 1891 г.) допустил ошибку, назвав Шартомский монастырь «бывшим», т.е. ныне упраздненным (стран. 177).
[7] В святцах именно сказано: «Преподобный Илинарх затворник, иже в Борисоглебском монастыре, Ростовского уезду… Сего же Илинарха ученицы: затворник Пимин, иже в Ростове, в Богоявленском монастыре быстъ; затворник Иаким, иже у Николы в Шартомском монастыре бысть, в Суздальском (по-нынешнему в Шуйском) уезде; затворник Дионисий, иже в Переславле-Залесском, на болоте, в Никольском монастыре; затворник Корнилей, в том же Борисоглебском монастыре, в Ростовском уезде; затворник Галахтион, иже на Вологде (сын боярина князя Бельского); затворник (без обозначения имени), иже в Георгиеве пустыни на реке Клязьме». Рукоп. библ. Моск. Духовн. Акад. № 201, л. 335 и 335 на обор. О преп. Иринархе см. напр. «Жизнеоп. угодников Божиих в пределах Ярославск. епархии», графа М.В. Толстого. Ярославль, 1885 г., стр. 31-34.
[8] Рук. библ. Моск. Дух. Ак., № 201, л. 335 на об.
[9] Владим. Губ. Ведом., 1847 г. № 39, стр. 180.
[10] «В царствование благочестивейшего великого государя царя и великого князя Михаила Феодоровича московского и всея России, от сотворения же мира в лето 7130, а от воплощения Бога Слова 1622, во обители св. Николая чудотворца, яже на Шархме реце, бе некий монах, Иоаким именем, житие проходя затворническое, пребывая присно в келлии своей, никамо же исходя; ища своего спасения, многую добродетель творяше, и тою Богу благоугождаше, непрестанно же в вечер, утро и полуден на молитве пребываше и тою Единому Богу беседоваше». См. Сказание о написанной затворником Иоакимом для Суздальской Воскресенской церкви Казанской иконе Божией Матери, приведенное в сочинении ключаря Анании Федорова о «граде Суждале»: Временник Импер. Общ. Истории и Древн. Российских, кн. 22, 1855 года, стр. 191.
[11] «Бе же сей отец святый Иоаким изряден художник иконнаго писания, и егда от тоя молитвы престаяше, тогда оным своим добрым и богоугодным художеством занимашеся, празден же никогда же пребываше; иконы же, яже написоваше, не за цену продаяше, но туне, без всякия мзды, святым Божиим церквам и многим обителем, во славу Господа Бога и Богоматере и в честь угодников Его, на благолепие отдаяше». Там же. «Той монах святыя образы писа, в неимущия церкви туне отдаваше». Анания Федоров в «Собрании о граде Суждале», Временник, кн. 22, стр. 190.
[12] «Чесого ради, видя Господь Бог таковое его добродетельное и Тому угодное благое житие, и яко не мздовоздаяния ради, но туне образа Его пречистаго начертание и Богоматери Пречистыя Приснодевы Марии и угодников Его раздаяше, подаяше оным святым иконам благодать свою, и до днесь подает, угодника своего ради, еже чудодействовати и силу еже целбу подаяти приходящим к тем с верою. О чесом и до днесь известно есть, яко во граде Шуе обретается образ Пресвятыя Богородицы, рукописания того святаго отца Иоакима, от него же и до днесь с верою приходящим всяких болезней и язв исцеление бывает, помощию Пресвятыя Богородицы, молитв ради и моления того святаго отца, о чесом вси тамо сущии жители, велицыи и малии, богатии и убозии, ведят и самоочесно зрят таковую благодать целебную от онаго образа». См. то же «Сказание», приведенное у Анании Федорова; по Временнику, стр. 191-192-я.
[13] «Сказание о чюдеси Пречистые Богородицы чюдотворные иконы Казанские, Михайлова моления Обросимова» в рукописном сборнике XVII века, хранящемся в библиотеке Московской Дух. Академии, № 201, л. 365 и 365 на обор. От находящейся в Вязниках Казанской иконы Божией Матери было, по свидетельству описи, более двухсот чудес. Магистра иеромонаха Иоасафа, О святых иконах, особенно чтимых, находящ. во Владим. епархии. Владимир, 1859 г., стр. 28, примеч.
[14] Вероятно, к этому времени затворник усилил свои подвиги, стал носить на себе более тяжелые вериги, реже заниматься иконописанием и как бы отвыкать от него, почему и считал себя уже лишенным прежнего умения искусно писать иконы.
[15] «Не сея же токмо Господь Бог того святаго отца сподоби благодати…» [Далее у Н.Миловского идет обширная цитата из Анании Федорова – (Сказание о граде Суждале, стр. 192-195). См. в наст. сборнике. – Прим. составителей]
[16] «По неколицем же времени сему затворнику святому отцу Иоакиму явися Пресвятая Богородица…» [Далее следует цитата из Анании Федорова – (Сказание о граде Суждале, стр. 195-196, до конца). См. в наст. сборнике. – Прим. составителей]
Кстати об этом сказании… Оно, как синаксарь, читается в означенной церкви, на всенощном бдении, под праздник принесения чудотворной Казанской иконы Божией Матери из Шуйского Николо-Шартомского монастыря в Суздаль, 23 ноября, и начинается следующими словами: «Месяца Ноемврия, в 23 день, воспоминание сретения образа Пресв. Богородицы Казанския, списанное с истории сущия в церкви Воскресения Христова, что за рядами, во граде Суждале. В сей день празднуем образа Пресв. Богородицы Казанския (сретение). Кто же сей образ написа, и како семо того предпосла или киим повелением, и в кия лета, и от котораго времене начася сей праздник праздноватися, о сем, яко же мню, еще и доныне мнози обретаются в неведении, кийждо за своим небрежением; чесого ради возмнеся нам быти, во славу Божию, яко о сем всему ныне и впредь будущему православному роду христианскому достоит ведете; того ради повесть сотворим прежде о том, кто сей образ написа, и яков бе человек, и по чиему обещанию или завещанию того написа, потом же о сретении сего образа, таже и о чудесех бывающих от него». Сказание это составлено, на основании древних записей, в XVIII веке, именно в царствование императора Петра III-го (доказательства представлены нами в рукописной статье: «Моя поездка в Суздаль в 1891 году», где сделана и оценка Сказания по литературной стороне). – Самая икона Казанско-Суздальская не отличается большими размерами: она имеет в длину всего 6 вершков, в ширину 5. Лик Богоматери изображен превосходно и поражает свежестью и отчетливостью письма. Риза золотая, с жемчужными венцами; оклад серебряный вызолоченный. Икона вставлена в другую, изображающую разные события из истории этой самой Казанской иконы Пресв. Богородицы, напр., явление Божией Матери в Николо-Шартомском монастыре преп. Иоакиму и т. под.
[17] У ключаря Анании Федорова сказано, что Иоаким сам принес в Суздаль Казанскую икону (Истор. собр. о гр. Суждале, стр. 189); за ключарем Федоровым то же повторяет и магистр иеромон. Иоасаф в своей книжке «О святых иконах, особенно чтимых, находящихся во Владим. епархии» (Владимир, 1859 г., стр. 25), Но это противоречит более древнему свидетельству (внесенному самим же Ананием в свой труд) – сказанию о Казанско-Суздальской иконе, где именно говорится, что Пресв. Богородица повелела Иоакиму написать образ Ее и послать (а не самому отнести) в Суздаль, и что подвижник написанную им икону действительно «посла» туда, известив о месте, где она должна быть поставлена (Временник, стр. 195-я).
[18] Истор. собран, о гр. Суждале. Времени. Импер. Общества Истории и Древностей Российских. 1855 г., кн. 22, стр. 189-я.
[19] Выписки из святцев XVII века, рукоп. библиот. Моск. Дух. Академии, № 201, л. 335.
[20] Русск. Истор. Библиотека, т. II, СПБ. 1875 г. стр. 551-555.
[21] Первоначально (в марте 1634 года) архиеп. Иосиф был лишен только епархии и отправлен в Сийский монастырь (Акты Археогр. Экспедиции, т. III, № 249); но когда открылись новые улики против него, он (в сент. 1634 года) лишен был священного сана и сослан в Соловки (Русск. Истор. Библ. Т. II, стр. 551-555).
[22] Святая Русь… Справочная книга по Русской агиографии. Изд. графа Шереметьева. СПБ. 1891 г., стр. 176-177.
[23] Рукоп. библ. Моск. Дух. Академии, № 201, л. 335 и 335 на обор. Сравн. Издан. графа М.В. Толстого: Книга глаголемая Описание о Российских святых, дополненная биографическими о них сведениями. М. 1887 г., стр. 107–108, 114–115 и др. соч.
[24] Истор. собр. о граде Суждале. Времени. Имп. Общ.. Истор, и Древн. Российских, 22 кн., 1855 г., стр. 189.
[25] Там же, стр. 189–190.
[26] Рукоп. библ. Моск. Дух. Академии, № 201, л. 330.
[27] Архим. Леонида, Святая Русь… стр. 176.
Источник информации:
Комментариев нет:
Отправить комментарий